Журнал Октябрь, 2014, N 7, 8
![Борис Минаев]( "Борис Минаев")
Борис Минаев
Все многочисленные сюжетные линии завязаны сложными узлами вокруг двух еврейских семей: Каневских, живущих в Харькове, и Штейнов – в Петербурге. Отношение к еврейскому вопросу в массовом сознании всегда было сложным, но особенно обострялось именно в переломные эпохи, сопровождавшиеся войнами и революциями, почти всегда проходившими острым лезвием в первую очередь по традициям, душам и жизням народа Иудеи. Вот как говорит мать-еврейка из зажиточной семьи русских евреев, живущих во Франции, своей дочери Мари: «Просто помни о том, что любой человек, любой, может тебя возненавидеть. Достаточно вздора, мелочи, неосторожного слова. И он сразу вспомнит, что ты ему должна. Твой народ ему должен. Любому человеку любой веры, любой национальности. Мы всем должны. Мы перед всеми в неоплатном долгу…»
История многодетной семьи Каневских сначала – пример редкого сочетания полного взаимопонимания и душевности – с одной стороны, и материального благополучия – с другой, отчего сотрудник банка и счастливый отец семейства, Владимир Моисеевич всем своим существом пребывает в состоянии соразмерности и гармонии. Безусловно, все это не свалилось с неба, а было результатом его титанических ежедневных усилий, его каторжной работы, труда и упорства.
Но лишь одна трагическая случайность разрушила десятилетиями складывавшуюся гармонию, а от соразмерности не оставила и камня на камне.Пистолет старшего сына Яна, подвизавшегося охранять порядок на улицах в составе народной дружины после февральской революции, случайно попадает в руки его младшего неразумного брата, а тот, воодушевленный новой «игрушкой» случайно натыкается на отца: «Что ты делаешь? – спросил Владимир Моисеевич спокойно. Это был последний вопрос в его жизни. – Я играю, папа! – честно ответил Моня и в доказательство своих слов выстрелил в отца…. Пуля пробила шею и задела артерию. У Владимира Моисеевича оставалось только несколько минут…»
Слова приглашенного иудейского священника о том, что старший Каневский «умер хорошо, а главное, вовремя»кажутся, на первый взгляд, кощунственными, но за ними скрывается страшное предчувствие той смертной тени Люциферова крыла, коей накроет в недалеком будущем всех евреев бывшей Российской империи. В свете этого предвидения мгновенная смерть от шальной пули – счастливый подарок судьбы!
Мысль о хрупкости, непрочности, призрачности человеческой жизни и человеческого счастья, уподобляемых тонкой полупрозрачной хлопковой материи - батисту, варьируется по-разному в зависимости от обстоятельств и героев, но в тематической нише романа, отведенной под жизнь частную, становится, одной из главных идей, объединяющей все сюжетные линии.
Та самая Мари – в которую влюблен еще один взрослый сын Каневского – Даня, приехавший во Францию на учебу, чуть ранее, в 1914 году скажет ему: «Послушай, я знаю, что меня ждет целая жизнь. Я знаю, что будет дом, ребенок, друзья и враги, будет счастье… Я узнаю что-то необыкновенное, буду ездить, видеть мир… Но почему же я так боюсь всего этого? Почему мне становится так скучно и страшно, когда я думаю о том, что все может кончиться в любую секунду».
Чтобы завоевать окончательное расположение эмансипированной и самодостаточной девушки и доказать ей неподдельность своих чувств, Даня решается на отчаянный поступок - заплыв через Ла-Манш. Дальнейшее бурное развитие отношений происходит в течение подготовки Дани к этому наитруднейшему, а возможно, и смертельному испытанию, но безумно влюбленный обречен на безрассудные поступки.
И здесь через всю любовно-романтическую историю лейтмотивом проходит игра со смертью, только уже осознанная – она повышает накал страстей, опьяняет и завораживает молодого героя, но событие мирового масштаба, несущее в недалеком будущем миллионы совсем не романтических смертей – Первая мировая – нарушает все планы и заставляет Даню вернуться к родителям в Россию.
С образом же еще одного героя - доктора Весленского, связана уже другая, более глобальная «мысль общественная», близкая, по всей видимости, авторской позиции. Именно его глазами - медика, ученого и философа, пытающегося осмыслить происходящее безумие, представлены в романе панорама военно-революционных событий и грандиозная трагедия, которую они повлекли вслед за собой. В противовес академической истории с ее поступательно-прогрессивной теорией развития цивилизации, автор придерживается совершенно противоположной точки зрения: каждая война, каждая революция – это ступень в бездну и шаг к концу истории.
Негативные же последствия мировой войны настолько масштабны, что человечество продолжает расхлебывать их еще столетия спустя: сначала ненависть к царской династии в великодержавной России и всплеск воинствующего национализма по всей Европе, позже – распространение паранойи поголовного предательства на десятилетия вперед: «Гитлер объявит евреев предателями нации еще в 20-х, Сталин объявит предателями крестьян, интеллигентов, иностранцев, мотив предательства станет главным на десятилетия, а, может быть, на века».
Через войны и революции история неуклонно движется по спирали вниз, с каждым новым витком происходит разрушение гармонии и достижений, накапливавшихся веками. От навсегда исчезнувших ремесел, женских шляпок, этических норм - чего только стоило канувшее в лету обращение «милостивый государь» - до гибели патриархальной Европы с ее «семьей народов», уничтожения великой России и падения вечных нравственных истин.
Двадцатый век… Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).
А. Блок
Жизнь частная, размеренная, семейно-патриархальная и устоявшаяся в веках, в которую вдруг враждебным вихрем вторгаются переломные исторические события - уже не может существовать своим замкнутым мирком, а становится частью невесть откуда взявшегося кошмара. Знакомая всем тема академического романа-эпопеи Льва Толстого «Война и мир» продолжает свое развитие в романе Бориса Минаева «Батист» с тем отличием, что Отечественная войны 1812 года уступает место кровавому букету из Первой мировой и трех революций - время действия первой книги романа охватывает период с 1905 по 1920-е годы.Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла).
А. Блок
Борис Минаев
Все многочисленные сюжетные линии завязаны сложными узлами вокруг двух еврейских семей: Каневских, живущих в Харькове, и Штейнов – в Петербурге. Отношение к еврейскому вопросу в массовом сознании всегда было сложным, но особенно обострялось именно в переломные эпохи, сопровождавшиеся войнами и революциями, почти всегда проходившими острым лезвием в первую очередь по традициям, душам и жизням народа Иудеи. Вот как говорит мать-еврейка из зажиточной семьи русских евреев, живущих во Франции, своей дочери Мари: «Просто помни о том, что любой человек, любой, может тебя возненавидеть. Достаточно вздора, мелочи, неосторожного слова. И он сразу вспомнит, что ты ему должна. Твой народ ему должен. Любому человеку любой веры, любой национальности. Мы всем должны. Мы перед всеми в неоплатном долгу…»
История многодетной семьи Каневских сначала – пример редкого сочетания полного взаимопонимания и душевности – с одной стороны, и материального благополучия – с другой, отчего сотрудник банка и счастливый отец семейства, Владимир Моисеевич всем своим существом пребывает в состоянии соразмерности и гармонии. Безусловно, все это не свалилось с неба, а было результатом его титанических ежедневных усилий, его каторжной работы, труда и упорства.
Но лишь одна трагическая случайность разрушила десятилетиями складывавшуюся гармонию, а от соразмерности не оставила и камня на камне.Пистолет старшего сына Яна, подвизавшегося охранять порядок на улицах в составе народной дружины после февральской революции, случайно попадает в руки его младшего неразумного брата, а тот, воодушевленный новой «игрушкой» случайно натыкается на отца: «Что ты делаешь? – спросил Владимир Моисеевич спокойно. Это был последний вопрос в его жизни. – Я играю, папа! – честно ответил Моня и в доказательство своих слов выстрелил в отца…. Пуля пробила шею и задела артерию. У Владимира Моисеевича оставалось только несколько минут…»
Слова приглашенного иудейского священника о том, что старший Каневский «умер хорошо, а главное, вовремя»кажутся, на первый взгляд, кощунственными, но за ними скрывается страшное предчувствие той смертной тени Люциферова крыла, коей накроет в недалеком будущем всех евреев бывшей Российской империи. В свете этого предвидения мгновенная смерть от шальной пули – счастливый подарок судьбы!
Мысль о хрупкости, непрочности, призрачности человеческой жизни и человеческого счастья, уподобляемых тонкой полупрозрачной хлопковой материи - батисту, варьируется по-разному в зависимости от обстоятельств и героев, но в тематической нише романа, отведенной под жизнь частную, становится, одной из главных идей, объединяющей все сюжетные линии.
Та самая Мари – в которую влюблен еще один взрослый сын Каневского – Даня, приехавший во Францию на учебу, чуть ранее, в 1914 году скажет ему: «Послушай, я знаю, что меня ждет целая жизнь. Я знаю, что будет дом, ребенок, друзья и враги, будет счастье… Я узнаю что-то необыкновенное, буду ездить, видеть мир… Но почему же я так боюсь всего этого? Почему мне становится так скучно и страшно, когда я думаю о том, что все может кончиться в любую секунду».
Чтобы завоевать окончательное расположение эмансипированной и самодостаточной девушки и доказать ей неподдельность своих чувств, Даня решается на отчаянный поступок - заплыв через Ла-Манш. Дальнейшее бурное развитие отношений происходит в течение подготовки Дани к этому наитруднейшему, а возможно, и смертельному испытанию, но безумно влюбленный обречен на безрассудные поступки.
И здесь через всю любовно-романтическую историю лейтмотивом проходит игра со смертью, только уже осознанная – она повышает накал страстей, опьяняет и завораживает молодого героя, но событие мирового масштаба, несущее в недалеком будущем миллионы совсем не романтических смертей – Первая мировая – нарушает все планы и заставляет Даню вернуться к родителям в Россию.
С образом же еще одного героя - доктора Весленского, связана уже другая, более глобальная «мысль общественная», близкая, по всей видимости, авторской позиции. Именно его глазами - медика, ученого и философа, пытающегося осмыслить происходящее безумие, представлены в романе панорама военно-революционных событий и грандиозная трагедия, которую они повлекли вслед за собой. В противовес академической истории с ее поступательно-прогрессивной теорией развития цивилизации, автор придерживается совершенно противоположной точки зрения: каждая война, каждая революция – это ступень в бездну и шаг к концу истории.
Негативные же последствия мировой войны настолько масштабны, что человечество продолжает расхлебывать их еще столетия спустя: сначала ненависть к царской династии в великодержавной России и всплеск воинствующего национализма по всей Европе, позже – распространение паранойи поголовного предательства на десятилетия вперед: «Гитлер объявит евреев предателями нации еще в 20-х, Сталин объявит предателями крестьян, интеллигентов, иностранцев, мотив предательства станет главным на десятилетия, а, может быть, на века».
Через войны и революции история неуклонно движется по спирали вниз, с каждым новым витком происходит разрушение гармонии и достижений, накапливавшихся веками. От навсегда исчезнувших ремесел, женских шляпок, этических норм - чего только стоило канувшее в лету обращение «милостивый государь» - до гибели патриархальной Европы с ее «семьей народов», уничтожения великой России и падения вечных нравственных истин.
Ольга Кургина